«Тяжелый случай» говорят друзья про орловчанку Ларису Гришаеву. Ее увлечение — не из легких. Женщина — скульптор по бетону. В своем дворе мастерица уже поселила Белоснежку и семь гномов, Геракла, Царевну-Лягушку и античных богинь. Дарья Новикова расскажет, откуда взялись такие соседи.
Про Ларису Гришаеву писали и в «Орловской правде»:
Бетонные гномы белоснежной Выгонки
Орловчанка Лариса Гришаева украсила свой дворик множеством скульптур
Всю жизнь Лариса Евгеньевна работала художником-оформителем. Делала настенные росписи на нескольких орловских заводах, выезжала в районы области, украшала местные детсады и школы. И думать не могла, что когда-нибудь потянет её на творчество в прямом смысле увесистое.
— Лет десять назад, вскоре после того, как ушёл из жизни любимый муж Анатолий, мне захотелось поставить у себя в опустевшем дворе что-то основательное, словно бы ожившее. Слепила Геракла, с трудом держащего на плечах земной шар.
Первый блин не оказался комом. Если комом мышц, то бетонным. Геракл, сделанный из цемента и песка, стоит во дворе до сих пор, словно открывая экспозицию.
Следом за ним расположилась чуть не пара десятков самых невиданных (и из-за этого знаменитых) сказочных персонажей. Гном-фонарщик, царевна-лягушонок (весом в десять кило), король-олень с раскидистыми рогами — настоящими оленьими, но сам уже весом, почитай, в тонну; восемь мужиков его на ноги ставили (Гришаева его делала лежачим, иначе не лепилось).
— Часто спрашивают, как это я бетон леплю, его же обычно в опалубки заливают. То строительный жидкий, а я делаю замес почти безводный; он будто пластилин в пальцах мнётся. Конечно, застывает быстро, я малыми дозами его готовлю, и в несколько дней добавляю к скульптуре. Главное, песок надо брать не речной, а карьерный, он с примесями глиняными, эластичный.
Фонтан во дворе изготовила тоже в неделю. Представьте, настоящий фонтан. У нас в Орле сколько фонтанов учреждали, но ни один долго не жил. А тут моторчик, водичка циркулирует, подсвечивается, над ним опять же знаменитый писающий мальчик, весь в золотой краске; рядом в один цвет с мальчиком упомянутый лягушонок, плюющийся струйкой; поодаль завистливая туша стоящего на дыбах кабана, там же два красноносых аиста на красных же ножках; напротив дева в полный рост, с греческой амфорой на плече, снова, конечно, бетонная, но вполне изящная.
Изящно тут всё: и почти игрушечные дворцы-замки-избушки, и многочисленные гномы, самое популярное создание мастерицы.
— Это дочь Марина предложила: сделай семь гномов с Белоснежкой. Сделала, тридцатисантиметровых, кто с лопаткой, кто с фонариком. Как-то быстро всех раздарила; а это новые гномы, уже побольше, тяжкие и милые; особенно люблю им, почти готовым, выписывать пальцем глазки и щёчки; правда, руки после каждой лепки болят ужасно.
Дочь и сын наделили маму пятью внуками, детвора обожает возиться с бабушкой около рождающейся фигуры, просится прилепить хоть пальчик, хоть хвостик. С улицы прибегают школьнички фотографироваться рядом с оленем или аистами.
Для взрослых в этом году появились (не во дворе, заполненном скульптурами до отказа, а в парадном палисаднике) две весьма забавные скульптуры. Они не сказочные, а вполне бытовые, — золотые бородатые мужики чуть поменьше метра, один с кружкой, второй с укором.
Улица пытается разгадать, кого из соседей увековечила Лариса Евгеньевна, а мне тотчас стало ясно: да это же мои лучшие друзья, известный поэт с не менее известным прозаиком. Правда, лукавая мастерица не соглашается с конкретикой, говорит, что персонажи типично-вечны.
Если войти в дом Гришаевой, от восторга можно упасть в обморок. Всё, от дверных косяков до стен, оформлено не хуже и не менее плотно, чем в ватиканской Сикстинской капелле (мне посчастливилось быть в той капелле, так что сравнение не выдуманное). Только тут сюжеты пестрее: и список с Юдифи, и копия с гибели Помпеи, и своя живопись, и белые самодельные гипсовые статуэтки, и шкаф с десятками оригинальных керамических миниатюр, смастерённых Гришаевой.
— Дети поругивают — сядь посиди, руки побереги; но мне хочется весной поставить у самого крылечка золотого бетонного воина метра в полтора. Будет вроде охранителя; не одного моего дома, а как бы всей улицы.
Три красивых соловушки, надёжно укреплённые рядом с табличкой «Дом образцового содержания», одобрительно как бы засвистали прямо посреди зимы и этого волшебного мира.
