У калужской богадельни на Маяковке имеется два корпуса. Главный – парадный сталинский ампир. Со двора в него утыкается другой, в разы более современный и уродливый, бесполое и безликое дитя архитектуры. Оно напоминает собой не дом, а трехэтажную кирпичную электричку. Минимализм собесовских зодчих заставил сэкономить в доме даже место под подъезд. Входная дверь есть, но при этом сразу не разберешься: то ли это дверь на балкон, а то ли экстренно вырубленная в глухой кирпичной кладке.
На входе – пост, на котором дежурят старушки, стоящие как на воротах в пионерлагере. Помните, как нас там навещали папы с мамами в «родительскую» субботу? Правда, «родительские» здесь 365 суток в году. А вот дети сюда приезжают редко. Большинство здешних обитателей доживает свой век при живых детях. От старушек в обе стороны идет узкий коридор с «номерами». От него исходит тухлый запах щей, слежалых фуфаек и суконных одеял. Здесь не покидает ощущение остановившегося времени, законсервированного на неясный срок неизвестно кем. «Здесь-то у нас ходячие, – старается утешить меня Феликс Иконников. – А вот если в старый переведут, тогда – да. Из него уже ведет одна дорога – на ближайшее кладбище.
Феликс Иконников – маленький и жилистый старичок. На вид – ему далеко за 70 лет. Давно не штопанная тельняшка и одинаковые с ней по возрасту штаны составляют его обычный гардероб. Говорит, что подполковник в отставке. Однако где и как служил, по его словам не поймешь. Кормят в богадельне постояльцев так себе, но голодом не морят, сообщает он. Во всяком случае, увлеченный своими рассказами, Феликс Иконников не сразу обращает внимание на принесенные ему суп, картошку с котлетой и компот. Все стынет, а мужчина же, наоборот, только раскаляется.
Пожилым людям, живущим в приюте, выдают на руки только 25% пенсии, рассказывает Феликс – остальные средства идут в уплату за обслуживание. Пытались раньше «высокооплачиваемые» постояльцы бунтовать и жаловаться на ситуацию – да бесполезно. Остающегося после всех вычетов Феликсу Иконникову на его житье явно не хватает. «Поддежуриваю вот тут рядом, в гаражах, 500 рублей получаю… Да вот беда прихворнул чуток. Думал, уже конец», — с гордостью за свои деловые качества отмечает старик. Однако о самом наболевшем Феликс Иконников говорить не любит, как впрочем и думать. Если на ногах – копается в старых телевизорах и радиоприемниках, которые активно тащат ему на ремонт соседи либо рисует по заказу начальства злободневные агитки. Иконникова долго не отпускает. Ощущается, что всякий пришедший сюда с «большой земли» человек – это редкость, так что душу он изливает на все 100%.
